Михаил Борисов
Все, что происходило в небе, точь-в-точь повторялось в костре, только в меньших масштабах. Догорали угли, догорали в небе облака такого же цвета – солнце подсвечивало их из-за горизонта, наливая темным пламенем. Верхушки облаков, до которых лучи ушедшего светила уже не доставали, пушились серебристо-серыми хлопьями – и угли уже подернулись пеплом.
Интересно было смотреть на тождество происходящего под ногами и над головой. Небеса просто пылали громадным костром… Говорить пока не хотелось. Недавно закончились полеты; все дневное уже было сказано, а время ночных рассказов еще не наступило.
Мы ночевали в поле, коротая время от одного летного дня до другого. Сергей подремывал, облокотившись на рюкзаки с парапланами, Антон стругал ветку, время от времени подбрасывая стружку в костер, Маринка просто сидела, уставившись в огонь. Молодая парочка из Вязьмы шушукалась о чем-то своем. Пара была весьма колоритная, эдакое единство противоположностей: парень щеголял бритой головой и пиратской серьгой в ухе, а девушка перебирала в руках роскошную, как на картинах Васнецова, косу.
Я достал сигарету, похлопал по карманам в поисках зажигалки и потянулся к углям. Антон собрал стружку в горсть, высыпал ее в костер – тонкие волокна сразу занялись недолгим пламенем – и протянул мне бензиновую зажигалку. Я прикурил, захлопнул крышку и повертел зажигалку в руках, разглядывая. Вроде бы обычная недорогая железка «а-ля Зиппо», только порядком облезлая, со вмятиной, точно по ней стукнули молотком.
– Спасибо. – Я отдал зажигалку Антону. – Она что, под танком побывала?
– Под танком – еще нет. – Он убрал зажигалку в карман. – Хотя, наверное, могла бы. Эта железка один раз здорово меня выручила. Счастливый талисман. Подарок. Вовремя я ее выбросил.
– Выбросил? – Маринка подняла на него глаза. – Подарок выбросил?
– Вышло так, – Антон развел руками. – Вообще-то мог и не выбрасывать, но тогда бы все вышло по-другому…
Сергей подвинул рюкзаки ближе к огню, поерзал, устраиваясь поудобнее, и зевнул:– Давай, Антоха. Расскажи сказку на ночь. Давно я не слушал твои колыбельные.
– Сказку!? – Антон картинно воздел руки к небу: – Пусть у меня завяжутся узлом клеванты и отсохнет язык у любимых кроссовок, если это сказка! Это чистая правда! Почти вся…
– Не тяни, Антон, рассказывай. Хватит цену набивать. – Маринка достала бутылку с водой. – Ты как маленький, честное слово.
– Я бы давно рассказал, но не осмеливался прерывать твою медитацию.
Все было как обычно. Антон знал множество самых разных историй и блестяще их рассказывал – но разве выйдет артист на сцену, пока его не позовут аплодисментами?Я решил поучаствовать:
– «Начинай, чума ты эдакая!»
– «Бросай свои безбожные рожи и начинай». – Подхватил бритоголовый парень, и я почувствовал себя неловко: нельзя судить о человеке по внешности, Шекспир и серьга в ухе могут прекрасно уживаться. Я показал парню большой палец, он кивнул в ответ, его девушка благодарно улыбнулась.
– Ну, знаете, – Антон вздохнул так, что вспыхнули угли в костре, – когда тебя погоняют классиком, ничего не остается, кроме как сдаться и выложить всю подноготную. Извольте…
Вспыхнувшее было пламя утихло, огонь спрятался под пеплом. Небо выглядело точно так же – облака уже светились еле-еле, засеребрились, потихоньку зажигались осмелевшие звезды, как искорки в костре. С полей потянуло холодком.– Дело было… – Антон застегнул куртку до горла, достал из кармана зажигалку. – На Кавказе прошлым летом. Боже, какое тривиальное начало! В общем, мы летали. Летали, естественно, с гор. Я в этих местах был второй раз, а ребята там уже каждый термик знали в лицо. Компания пестрая собралась – нас пять человек, трое ребят из Краснодара, двое из Прибалтики. Было здорово – погода стояла такая, что не летали только дрова. Кромка – около двух тысяч, по долинам потоки бродят на любой вкус, солнце, свежий воздух, в общем – сказка! Ко всем прочим удовольствиям, у меня еще и день варенья наступил, и я с утра на старте объявляю: джентльмены (все леди дома остались), вечерком в ознаменование данного события прошу всех к столу. Народ обрадовался – повод появился, а то без повода как-то не складывалось. Расстроились только прибалты – оказывается, они уже уезжают, билеты куплены, экипаж подан, и поэтому именинный пирог уплывает мимо носа. Причем, как мне показалось, больше их расстроило не то, что они не смогут поприсутствовать, а то, что никто ничего им заранее не сказал, и они не успели приготовить подарок. Особенно сокрушался Андрей… не помню фамилию. Что-то там такое… «Кава»… «валять»…
– Каваляускас его фамилия. – Сергей с хрустом потянулся. – Но чаще его зовут Буба. Так короче.
– Да, точно. Буба. В общем, этот неугомонный латыш…
– Он литовец.
– Да-а? – Антон озадаченно поскреб бороду. Маринка прыснула в кулачок.
– Литовец, литовец Ты что, латыша от литовца отличить не можешь?
– Он собаку от коровы отличить не может, хоть и ветеринарный закончил, а ты хочешь, чтобы он людей различал. – Маринка запахнула на плечах куртку поплотнее, показала Антону язык. – Коновал.
– Так ты у нас ветеринар?
– Это были ошибки молодости. – Он довольно ухмыльнулся. – А я еще и на машинке печатать умею… Значит, литовец.
– Это как-то меняет дело?
– Да нет… Надо просто запомнить, а то обидится еще – «мы мал-ленький, но гордый народ»… А так на латыша похож!
Тут мы просто не выдержали.– Хватит вам гоготать! Ну не различаю я людей по физиономии… Зато, может, я их по интеллекту различаю! – Он подмигнул. – Вот в Казахстане, во Владимировке, был случай на летном полигоне, жуковчане рассказывали…
– Ну ладно, ладно. – Маринка толкнула его локотком в бок. – Ты не увиливай. Рассказывай про зажигалку.
– А я что делаю?
– Отвлекаешься.
– Ладно, не буду больше. О чем это я? А-а-а, так вот, Буба быстренько (что удивительно для прибалта) расстилает крыло, одевается и улетает вниз. Мы-то не торопимся, особенно я – хочется отметить день рожденья каким-нибудь достижением. Мне давно хотелось рвануть через долину за соседний хребет, я там перевальчик присмотрел, по прикидкам – можно сделать километров сорок…
– Сколько-сколько? – Сергей приоткрыл один глаз.
– Ну, не сорок, поменьше… Кто из нас рассказывает, а?
– Ты рассказываешь. – Сергей довольно ухмыльнулся. – Чистую правду, как обещал.
– Нет, с вами просто невозможно! Ладно, неважно, сколько там километров. Просто маршрут красивый, мне очень хотелось его слетать. Сижу, жду подходящего облачка, чтобы с ним уйти. Вдруг вижу – снизу карабкается по склону Буба, поднимается к нам (не прошло и полчаса!) и направляется ко мне чуть ли не строевым шагом. Оказывается, он сел на окраине поселка возле ближайшего ларька, купил самое пристойное, что там было (вот эту самую зажигалку), оставил у продавщицы параплан и кинулся бегом на гору, чтобы вручить мне подарок, пока я не улетел. Ну что тут скажешь?
Отдает мне зажигалку и произносит торжественно так: «Поздравляю тебя, Антон, с юбилеем, желаю самого-самого…» – и все такое, и напоследок добавляет: «Очень хочется, чтобы ты видел в этой зажигалке средство для добычи огня, так нужного человеку, а не способ потакать пагубным привычкам». И стоит запыхавшийся, но довольный такой, пот вытирает. Это он о вреде курения, значит. Я тогда еще курил.Я просто растрогался. Очень, знаете ли, приятно, хотя и неловко – не лень ему было смотаться туда-обратно, чтобы сделать подарок малознакомому пилоту. Мы ведь с ним видимся раз в год по обещанию, казалось бы – что ему Гекуба? – Антон подмигнул парню с серьгой: мы, мол, тоже не лыком шиты, букварь читали. – Но приятно, черт побери… Да. Я поблагодарил, как умел, тут как раз облачко подошло, и я засобирался. Пока собирался, все держал зажигалку в руке, не знал, куда положить – не оставлять же на старте, неудобно. Мне бы ее в подвеску положить, а я почему-то засунул ее в задний карман штанов. Жарко было, комбинезон я не одевал, был в футболке и штанах с карманами. В передние карманы я давно уже ничего не кладу, хотя раньше таскал все барахло именно в них. Я начинал летать в подвеске, где нужно было туго затягивать ножные обхваты, а обхваты приходились как раз на те места, где лежали зажигалки, ключи и прочая дребедень. На старте получалась такая штука: разбегаешься, обхват давит на зажигалку, зажигалка, в свою очередь… прекрати хихикать, Маринка… ну, в общем, никакого удовольствия: и старт прерывать нельзя, и неудобно очень, морщишься, но бежишь. Ну перестань, Марин! Ничего смешного, ей-богу. Вон, посмотри на ребят – они-то прекрасно понимают, о чем речь.
В общем, зажигалку я засунул в карман, запрыгнул в подвеску, одел перчатки, сделал ребятам ручкой и стартовал. Стартовал, надо сказать, вовремя: подхватило сразу, хорошо так. Над стартом я выбрал метров триста пятьдесят, еще разок помахал своим и пошел в долину. Вот тут-то я в первый раз почувствовал, что совершил трагическую ошибку – сидеть на зажигалке, оказывается, оч-чень неудобно. Пока работаешь поток, как-то не замечаешь, а как встанешь по прямой – тут эта железка напоминает о себе. Страшно неудобная форма. В руке она лежит хорошо, а вот под собой… Летелось весело – примерно треть долины я прошел с двух наборов. Немножко подергивало, правда, но можно было работать в удовольствие… если бы не зажигалка. Какое-то время я старался не обращать внимания, потом начал елозить в подвеске. Передвинуть зажигалку хоть куда-нибудь цивилизованным способом никак не выходило. Я попробовал отпустить клеванту и дотянуться рукой до кармана, но бросил это занятие: во-первых, в мою подвеску не очень-то руку просунешь, особенно к тому месту, на котором сидишь; во-вторых, посреди долины потоки разгулялись – пока я возился, консоль хлопнула, надо клевантой работать – а у меня рука застряла, еле выпутался, чуть перчатку не потерял. Пришлось смириться. Полет потихоньку превратился в мученье. Зажигалка мешалась все сильнее, у нее как будто острые грани выросли во все стороны. Кажется, назревал синяк. Нелепость полная – заработать в полете синяк на пятой точке! Минут через двадцать я уже поминал разными словами изготовителей зажигалок, производителей штанов с карманами сзади, данайцев, дары приносящих, Прибалтику с ее европейским воспитанием, и себя, дурака, не забывал. Пока дошел до хребта, решил, что дарить подарки на день рожденья – самый изощренный способ издевательства над человеком, а принимать их – признаваться в мазохизме. Лететь уже никуда особенно не хотелось, хотя долину я прошел и был уже над перевалом. Да лететь никуда и не получилось бы – за хребтом я получил грандиозный «минус», склон с той стороны был лесистый, а очередное облачко я упустил, потому что думал больше о состоянии собственной… м-м-м… собственного основания, и сидел в подвеске перекосившись, что не есть хорошо.
Высоты было на глаз метров двести, я присматривал местечко для посадки. Ветер, как положено, дул поперек, меня сносило потихоньку. Я было решил, что дотяну до поля – были там два неплохих поля примерно в километре, и дорога была – но тут меня «просадило», пришлось планы менять. Вроде бы внизу левее склон выполаживался, и что-то там такое проглядывало похожее на полянку, даже не полянка, а просто проплешина в лесу, в принципе – от дороги тоже недалеко. Я зашел, примерился – все как положено, на финише по дурацкой традиции стоит поток, но такой, что улететь на нем не улетишь, а сесть спокойно не дает. Пришлось побороться.
В общем, как-то я выкрутился и плюхнулся на этот пятачок. Сами понимаете – привстать в подвеске перед посадкой уже было несказанным удовольствием… Оставил крыло лежать, как было, первым делом стряхнул с себя подвеску, добрался до этой чертовой зажигалки и со всей дури зашвырнул ее куда-то в кусты. Только повернулся, разогнулся, почесался от души – в кустах шандарахнуло так, что у меня в шлеме уши заложило. Я даже присел. – Антон немного помолчал. – Потом слышу: «дзынь!» – упала рядом зажигалка. Прилетела обратно из кустов. По полянке гарь синяя ползет, и пахнет подозрительно знакомо…
Ребята, я хоть и давно служил, я еще помню, как взрывчатка пахнет. Не знаю, что там было в кустах – скорее всего, стояла «лимонка» на растяжке, осталась с какой-нибудь из наших бесконечных кавказских войн… Куда угодила зажигалка – непонятно, может быть – проволоку сбила, не знаю. Минут десять я приходил в себя, поджилки тряслись. Потом смех напал истерический – ничего себе салют в честь возвращения… так и до бюста на родине героя недалеко. Когда немножко успокоился, стал осматриваться – и выходит так, что единственный нормальный выход с этой полянки в сторону дороги – как раз между тех кустов, куда я подарок швырнул. Я бы именно туда пошел, это точно… Другой дороги не было. Чаща кругом.
На дорогу я выползал минут сорок, шел, как в разведке, десять раз посмотрю – потом ногу ставлю. Шлем не снимал с перепугу, хотя ни от чего он бы меня не защитил, понятно. И железку эту держал в кулаке. Пять минут назад мечтал от нее избавиться, а теперь держался за нее, как за ручку «запаски»… вот такой вот день рожденья у меня был. А зажигалку я теперь всегда ношу с собой, хоть давно курить бросил.
– Слушай, кошмар какой… – Маринка смотрела округлившимися глазами. – Граната…
– А напалм с самолетов – не кошмар? – Парень с серьгой в ухе поморщился. – Хватает всякой дряни на свете.
– Это точно. – Антон передернул плечами, словно озяб. – Хватает. Я вообще-то не фаталист, но такая цепь совпадений меня здорово озадачила.
– Ты ему хоть «спасибо» сказал? – Сергей повернулся другим боком к погасшему костру. – За такой подарок нужно всю жизнь благодарить.
– Кому? Андрею? Ты знаешь, не успел. Когда вернулся на старт, они уже уехали… Я даже адреса его не знаю. – Антон полез куда-то в рюкзак, начал выкладывать вещи, бубня себе под нос: – Куда он запропастился? Здесь же был…
– Чего ты там потерял?
– Сейчас, сейчас… Ага, вот. – Антон повернулся к нам, держа в руках небольшой сверток. – Мне тут ребята сказали, что у Бубы день рожденья был две недели назад. Саня Тихонов едет в Абхазию, там же будут ребята из Прибалтики, я для Бубы сувенирчик передам по цепочке.
Антон развернул сверток, и мы увидели здоровенный, цвета темного серебра, портсигар.– Я знаю, что он не курит, – Антон ухмыльнулся. – Но кто его знает, для чего ему эта штука может понадобиться?
Избербаш-Москва